Гусь-Хрустальный с Андреем и Кэрин

   Мы познакомились с Андреем лет сто назад. Наверное, мне было лет 20. А ему? Лет 28, наверное. Познакомились по очень смешной причине. Где-то в сети (тогда еще в Фидо, а не в Инете), я увидела фразу на финском языке, и она привлекла мое внимание. Я работала в то время в финской компании и усердно изучала финский (что выражалось в виртуозном владении финскими нецензурными выражениями и в кряхтении с сопением при попытке сказать "Мама мыла раму"). Так или иначе, увидев привычное "Хюваа пайваа" (добрый день), я не могла не отреагировать должным образом. Так мы и познакомились. Стоит здесь же добавить, что Андрей был профессиональным альпинистом и виртуозным горнолыжником, но, по непонятной причине, тогда нас это не заинтересовало, и следующие восемь лет мы провели практически впустую:)
   Теперь о Кэрин. Финляндия и здесь сыграла с нами веселую шутку. Я познакомилась с Кэрин в поезде Москва-Хельсинки, в котором очутилась волею пославшей мя туда фирмы:) Мы ехали в одном купе. Что характерно, не меня заинтересовало то, что она свободно говорит по-русски (легкий акцент я приняла за прибалтийский), а ее заинтересовало то, что я свободно изъясняюсь по-английски (обсуждала с финским таможенником, как долго поезд будет стоять в Вайниккале). Мы разговорились. Выяснилась, что она американка, живет в Москве вот уже 10 лет и находится в процессе развода со своим русским мужем. Познакомила я их с Андреем на каком-то из своих дней рождений и, как результат, из меня вышла неплохая сваха - ребята поженились.
   С тех пор прошло много лет, у Андрея и Кэрин росла дочка. И вот, как-то раз мы решили выбраться вместе в наш легендарный Гусь. Стояла ранняя весна, снег еще не сошел, поэтому дорога, как и обычно, при поездках в Гусь, была трудной и долгой:) Мы, как обычно, заехали в Гжель. Проехали мимо озера, где, как обычно, сфотографировались. Как обычно, перекусили в Спас-Клепиках и проехали Туму. Как обычно, чуть было не проскочили нужный поворот и чуть было не оказались в Гусе-Железном. И наконец оказались в своей любимой обшарпанной гостинице Гуся-Хрустальный под гордым названием "Мещерские зори". Зори не ремонтировались лет сто, являлись для нас духом и образом Гуся-Хрустального, воспринимались безакцептным порядком и обсуждению не подлежали. Проблема оказалась лишь в том, что Кэрин была американкой.
   Первое, что мне запомнилось в Гусе в этот раз, была Кэрин, робко постучавшая в дверь моего номера, и продемонстрировавшая мне нечто, что она брезгливо держала двумя пальцами слегка на отлете, как описавшегося младенца. "Что это?",- вежливо поинтересовалась я. "Мыло", - задумчиво ответила она: "Только оно волосатое. У тебя случайно нет мыла?" Мыла у меня не было. Она ушла, после чего я прошла в ванную, осмотрела свое не менее волосатое мыло, лежащее в мыльнице, пожала плечами и забыла об инциденте.
   Вечером мы ужинали в единственном ресторане Гуся, совмещенным с казино. Мимо нас шумною толпою проплывала местная «интеллигенция» в спортивных костюмах, отвисающих на коленках, раскрашенные женщины радостно флиртовали со слегка подбитыми кавалерами. В итоге, из-за нехватки мест, к нашему столу придвинули еще два стула и подсадили к нам двух б—дей, которые, не теряя времени, заказали по стопочке водки и закурили. Когда Кэрин стало совсем плохо от дыма, мы решили, что, пожалуй, наелись и пошли прогуляться по ночному городу.
   Ночной Гусь являл собой темное скопище полуразвалившихся деревянных домиков, изредка перемежающихся кирпичными, редкие огни киосков, работающих круглосуточно, группки молодежи, которым ресторанный вертеп был, видимо, не по карману и, пожалуй, все. Кэрин с поистине американской верой в победу подходила к каждому киоску и интересовалась, нет ли у них мыла. Мыла не было. В очередном киоске ей вежливо ответили, что мыла, к сожалению, нет, но есть презервативы. Кэрин попросила меня разъяснить ей лингвистические тонкости русского языка и объяснить, каким именно образом презервативы заменяют мыло. Из-за душившего меня хохота я не сумела этого сделать.
   Придя в номер я достала перочинный нож, обстругала свой кусочек мыла по контуру, сведя его волосатость к нулю и отдала его Кэрин, сказав, что в моем номере мыло было нормальное. Инцидент был исчерпан.
   На следующее утро мы пошли маршрутом, отработанным годами. Начали с музея хрусталя, выбрав там понравившиеся вещи. Затем пошли на рынок хрусталя и купили там в точности то, что хотели. Вернее, покупали Андрей и Кэрин, нас с Сережей от вида хрустальных сервизов уже несколько подташнивало – сказывалась неразборчивость, с которой мы забивали свои серванты в первые годы посещения Гуся. Ребята купили люстру, сервиз и парочку ваз, мы аккуратно распихали это по машине и тронулись в путь.
   Следующим пунктом на маршруте был Владимир. Обычно мы проскакивали его мимо, но так как Кэрин не разу в нем не была, то решили задержаться чуть подольше. Сфотографировали пару церквей, я прокатилась верхом на лошади по центральной площади, решив на этот раз не шокировать публику своим галопом. Сели в машину, поехали в Суздаль.
   В Суздали есть несколько интересных для меня моментов. Первое (а иногда и единственное) это ресторан «Погребок», в котором мы обедаем, второе это местный напиток Медовуха, обладающий своеобразным свойством питься легко, но сваливающий тебя с ног при попытке встать, и, наконец, музей деревянного зодчества, представляющий собой комплекс церквей, построенных, как утверждают, без применения гвоздей (врут, наверное). В отличие от своих каменных собратьев деревянные церкви воспринимаются мною легко и ненавязчиво, в них отсутствует нечто давящее и назойливое, но есть простота и чувство собственного достоинства. Люблю дерево.
   Мы возвращались в Москву, как всегда, за полночь. Я в очередной раз задалась вопросом, зачем из года в год мы ездим в один и тот же город, и что конкретно мы там забыли. Как и обычно, я не нашла ответа на этот вопрос.